— Ну, если вы не скажете графу… — начал второй охранник, но запнулся, получив тычок от своего более боязливого коллеги.

— Конечно, не скажу. — Графиня великодушно улыбнулась и откупорила бутылку. — Есть у вас куда налить?

— Конечно!

— Ну, держите. А я проведаю нашу пленницу.

Эллинор открыли открыли дверь и пропустили внутрь.

Подвальная комната в этом доме была благоустроена. Не то, чтобы в ней стало уютно, но жить можно. Каменный пол устлан толстым ковром, так что ногам не холодно. Стены отделаны, как в обычной жилой комнате. Простая, но добротная мебель.

На широкой кровати сидела Эйва, обхватив колени руками. Увидев вошедшую Эллинор, она вскочила и вжалась в стену.

— Не бойся, я сегодня одна, — попыталась успокоить ее графиня Нильсон.

— Я не боюсь, но не желаю видеть вас, — с вызовом ответила девушка.

— Однако тебе придется потерпеть мое присутствие, — улыбнулась Эллинор и, приложив палец к губам, продолжила шепотом: — Я тебе кое-что покажу, а ты веди себя тихо и делай вид, что мы просто ведем будничную беседу, договорились?

Эйва с подозрением кивнула.

Эллинор вытащила из сумочки лист бумаги и дала прочитать Эйве план побега. Чем дальше по строкам продвигался взгляд графини Берг, тем шире раскрывались ее глаза от изумления.

— Ну что, милая, как ты тут? Не болит ничего? — спросила как ни в чем не бывало Эллинор.

— Все хорошо, кроме того, что я в плену, — ответила Эйва, не отрывая взгляда от листа бумаги.

— Мне очень жаль, дорогая, но так нужно. Ты сегодня ела? Ты должна хорошо питаться.

— Ела. Я хочу, чтобы мне дали возможность позвонить мужу.

— Боюсь, это невозможно, дорогая. Тебе остается только смириться с тем, что ты больше никогда не увидишься и не поговоришь с ним.

Эллинор еще около получаса поддерживала с Эйвой разговор, который не внушал охране никаких подозрений. А затем графиня поднялась и позвала Эйву с собой.

— Вы уверены, что они уже уснули? — спросила Эйва шепотом.

— Вне всякого сомнения.

Они подошли к двери, подождали с минуту, набираясь духу. Эйва отошла за дверь. Эллинор отворила ее и, выглянув наружу, с ужасом обнаружила одного из охранников бодрствующим. Два других мирно посапывали, прислонившись к стене. Между ними стояли стаканы и пустая бутылка из-под виски. Несколько секунд понадобилось госпоже Нильсон, чтобы заставить страх отступить в глубину сердца. Она вышла, прикрыла дверь и с улыбкой обратилась к мужчине:

— Что же это они, уснули, что ли?

Охранник — самый молодой и мускулистый из мужчин, с лицом простака — с мольбой взглянул на графиню.

— Умоляю, госпожа Нильсон, не говорите графу! Я уж уговаривал этих придурков остановиться, но они вылакали всю бутылку, дебилы! А мне теперь отдуваться за них! Госпожа, прошу, не выдавайте их, а то меня вместе с ними уволят!

— Ну что ты, что ты, я и не собиралась вас выдавать, я же сама угостила твоих друзей. И знаешь что, друг мой?

— Что? — с тревогой спросил мужчина, все так же с мольбой глядя на Эллинор.

— Лучше бы ты не был таким добросовестным работником и выпил вместе с товарищами, — с улыбкой произнесла графиня, а затем, наблюдая, как удивленно приподнимаются брови охранника, подошла к нему и, быстро вытащив из кармана маникюрные ножницы, воткнула ему в шею.

Охранник с хрипом стал сползать по стене на пол. Эллинор тихонько позвала Эйву, и они пошли по коридору. Поднявшись по ступеням, Нильсон приложила палец к губам и знаком напомнила, что Эйва должна подождать здесь.

Выйдя за дверь, Эллинор с улыбкой прошла на кухню. Нола — так звали любовницу ее мужа — сидела за столом, попивая кофе и листая журнал. Она так и не потрудилась сменить непристойный ночной наряд на что-то более подходящее для нынешнего времени суток.

— Надеюсь, ты пришла сказать, что уходишь, — не поднимая головы, сказала Нола.

— Да, ухожу. Пришла сказать тебе, что давно мечтала это сделать. — Графиня подошла к столу.

— Сделать что? — Шатенка непонимающе подняла взгляд.

Эллинор схватила кухонный нож и, не успела Нола ничего понять, вонзила в ее грудь.

— Вот это, — ответила Эллинор Нильсон. — Посмотрим, как ты в таком виде понравишься моему дорогому супругу. Ах, пеньюар испачкался, как жаль. Дорогая, наверное, вещь. Ведь мой муж других и не дарит.

Улыбка все это время не сходила с ее лица.

Глава 24

Эйва Берг томилась в заточении, изнемогая от страха за жизнь и будущее своего ребенка, за безопасность мужа. За собственную судьбу графиня так же переживала, но куда меньше, чем за тех, кому даровала свое сердце и любовь.

Ее не били, не морили голодом, не пытали. Напротив, относились вполне сносно: полезная еда трижды в сутки, запасная одежда ее размера, теплое помещение, удобная кровать. Однозначно, Викар Нильсон постарался сделать клетку своей добычи как можно более комфортной. Ведь он хочет, чтобы Эйва родила здорового ребенка. Родила для него, Викара Нильсона.

Графиня Берг не могла не думать об этом, но каждый раз, когда мысли ее возвращались к этому ожидающему их семью ужасу, ее сердце рыдало кровью.

Изумлению девушки не было предела, когда перед ней появилась жена похитителя, графиня Эллинор Нильсон. Она уже приходила однажды, но тогда ее сопровождал граф. Эллинор в первый визит была молчалива и угрюма, на этот раз она оказалась куда разговорчивее.

Эйва ощутила, как сердце пытается пробить грудь от волнения: она скоро окажется на свободе!

Пленница в точности сделала все так, как велела в пояснительном письме графиня Нильсон.

Эйва не видела, как Эллинор вонзила ножницы в горло охранника. Выйдя из укрытия, она зажала рот рукой, чтобы не закричать.

Конечно, на Викара Нильсона вряд ли стали бы работать нормальные люди, и вряд ли совестливый человек подписался бы держать в плену беременную девушку. Но все же добросердечной молодой графине было жаль молодого мужчину, лежащего на полу с торчащими в шее ножницами.

Притаившись за дверью, ведущей вниз, в подвал, Эйва наблюдала, как Эллинор подошла к Ноле, взяла нож и… воткнула его в грудь девушки.

Беременная графиня выскочила из укрытия и кинулась к убитой.

— Зачем вы это сделали? Она бы не смогла помешать нам уйти! — Эйва была в ярости на графиню Нильсон.

Последняя как ни в чем не бывало поправила выбившуюся прядь волос и невозмутимо велела:

— Оставь ее, стерва мертва. Чего ты так печешься о ней? Она хоть и не похищала тебя, но знала, что ты здесь, и молчала.

— Потому что иначе ваш муж убил бы ее, не так ли? — саркастично поинтересовалась Эйва, оставив труп: она проверила, действительно ли Нола мертва. — Я не хочу, чтобы при моем освобождении гибли люди.

— Хватит болтать, идем, твой муж ждет нас.

Эйва на несколько мгновений замешкалась.

— Как я могу верить вам? Ведь вы — из семьи Нильсонов. Откуда мне знать, что ваша цель — спасти меня?

— У тебя не так уж много вариантов, милочка. Можешь остаться здесь и ожидать, когда родится ребенок, которого отберет мой муж, после чего, ни секунды не раздумывая, зарежет тебя.

— Но с какой стати вам помогать мне?

— Мне плевать на тебя, — с улыбкой ответила Эллинор. — Я не ради тебя стараюсь, девочка, а ради самой себя. Муж у меня, как кость в горле. Задыхаюсь, жить не могу, но боюсь избавиться от него. Но пришла пора решиться. Я помогу твоему графу Ульбергу, а он в ответ предоставит мне укрытие, пока моего супруга не уничтожит.

— Хорошо, пойдемте, не будем терять времени, — решилась Эйва.

Они вышли из дома и направились к автомобилю. Водитель сидел, откинув голову назад и приоткрыв рот.

— Вы и его убили? — ужаснулась Эйва.

— Он спит, — отмахнулась графиня Нильсон. — Помоги мне.

Они вместе с большим трудом вытащили тяжелого водителя из машины и затащили в дом, после чего поспешили уехать.

— Готовься, девочка, скоро увидишься со своим супругом. Ох, я очень надеюсь, что он хорошо отплатит мне за помощь… — сказала Эллинор Нильсон, ведя машину в направлении новой жизни.